Форум » Наука и техника » *МАКСИМ КАЛАШНИКОВ: МАНИЛОВЩИНА В КОСМИЧЕСКИХ МАСШТАБАХ* » Ответить
*МАКСИМ КАЛАШНИКОВ: МАНИЛОВЩИНА В КОСМИЧЕСКИХ МАСШТАБАХ*
Интертрадиционалист: *МАКСИМ КАЛАШНИКОВ: МАНИЛОВЩИНА В КОСМИЧЕСКИХ МАСШТАБАХ* Донцова для патриотов Впервые с творчеством Максима Калашникова (Владимира Кучеренко) я познакомился в 1999 году, когда в Москве купил его книгу «Сломанный меч империи». Эта книга произвела на меня двоякое впечатление. С одной стороны, понравилось стремление автора показать, что в СССР было не все так плохо, как рисовала пропаганда «новой России». С другой стороны, отпугивали чрезмерная эмоциональность стиля, много выдумок и натяжек. М.К. оказался плодовитым автором и с тех пор успел выпустить немало книг. Но, в принципе, разнообразием их содержание не отличается, зачастую они повторяют друг друга. Ныне, наверно, в каждом книжном магазине есть полка книг М. К. Эти книги для державной части национал-патриотов стали тем же, чем писания Широпаева для крокодилистов-гитлеристов или романы Донцовой для российских домохозяек. Я не раз задавался вопросом, в чем причина популярности такого, прямо скажем, не очень серьезного автора, как М. К. Ведь существует немало более глубоких и тонких мыслителей, анализирующих процессы современности и продумывающих варианты будущего, тот же Ален де Бенуа, но их мало кто знает и читает. Причина, наверно, та же, по которой опусы Носовского и Фоменко пользуются среди любителей истории гораздо большей популярностью, чем труды серьезных академических ученых. Техника как зло У меня давно зрело желание написать критический очерк о взглядах М. К., последним толчком стало его письмо к Путину, о чем ниже. То, на что сразу обращаешь внимание, знакомясь с творчеством Калашникова, это культ техники, прежде всего, военной, это какое-то подростковое преклонение перед всем, что летает и стреляет. Техника у М. К. это не средство реализации каких-то идей, это и есть самая идеология, претендующая на разрешение всех проблем. Сам М. К. по образованию гуманитарий, далекий от серьезных научно-технических кругов. Чувствуется у него и южный темперамент. Поэтому в его книгах так много фантазий, эмоций, напыщенной риторики, а местами он чуть ли не впадает в истерику. Или читает нотации, как советский учитель труда: давайте, ребята-«ботаники», мотор у мопеда учитесь чинить, хватит «Битлз» слушать! Всех несогласных М. К. обвиняет в грехе «нетехничности». «Нетехничными» у него оказываются православные, мусульмане, неоязычники. На профанов М. К., видимо, производит большое впечатление потоком наукообразной лексики: «гидрокосмос», «людены», «нейросоц», «глобофашизм», «смутокризис», «ракетопланы», «неополисы». Зачастую он предается разрушительным фантазиям. Например, в книге «Крещение огнем. Вьюга в пустыне» он фантазирует, чтобы было бы, если СССР вмешался в 1991 году в войну в Персидском заливе. Или о том, что началась гражданская война в США после урагана «Катрина». Но все же него гораздо гораздо больше «позитивных» технократических прожектов: разработки месторождения на Луне, пилотируемый полет на Марс, огромные небоскребы-города как решение жилищных проблем в России, грандиозная магистраль вдоль арктического побережья страны, плавучие острова. Очень напоминает четвертый сон Веры Павловны в романе Чернышевского «Что делать?» или французского утописта Фурье. Помнится, рецензия на «Сломанный меч империи» в «Лимонке» называлась «Технофашизм в космических масштабах». А я бы сказал: «Маниловщина в космических масштабах». Но техника не делает людей совершеннее. Как писал еще Юлиус Эвола, «человек, использующий космические корабли, ничем не превосходит человека, использующего дубинку; он остается тем, чем он есть, со всеми его страстями, инстинктами и слабостями». Нашумевший в США случай, когда одна женщина-астронавт на почве ревности напала на свою коллегу, самое верное тому подтверждение. Также техника, как мы знаем, вовсе не делает людей более счастливыми. Когда в нашу жизнь входит новое техническое изобретение, будь ли то лампочка Эдисона или мобильный телефон, оно поначалу вызывает удивление и восторг, но потом становится привычным и не вызывает более никаких эмоций. Техника зачастую лишь помогает решить проблему, ей же порожденную. Зигмунд Фрейд писал, что, конечно, хорошо, что есть телефон, по которому он может позвонить сыну, находящемуся в далекой стране. Но если бы наряду с телефоном не было бы современных транспортных средств, то сын, скорее всего, никуда бы не уехал, а был бы рядом, и не было бы необходимости ему звонить. А вот последователь Фрейда Эрих Фромм считал преклонение перед техникой проявлением некрофилии. В книге «Адольф Гитлер: клинический случай некрофилии» он писал: «Возьмем для начала простейшее, лежащее на поверхности качество человека современной индустриальной эпохи: его слабеющий интерес к людям, к природе, к живым структурам и одновременно растущее внимание к механическим, неживым объектам. Примеров более чем достаточно. Повсюду в промышленно развитых странах мы встречаем мужчин, которые испытывают большую нежность к своему автомобилю, чем к своей жене. Они гордятся своей машиной, ухаживают за ней, моют ее (…), а в некоторых случаях еще и дают ее ласковое имя. Они внимательно следят за ее состоянием и тревожатся при малейших признаках каких-либо нарушений. Конечно, машина – не сексуальный объект, но это несомненно объект любви. Жизнь без автомобиля представляется многим более невыносимой, чем жизнь без женщины. Разве нет в этой привязанности чего-то странного, даже извращенного?» Познакомившись с книгами М. К., думаю, Фромм не замедлил бы поставить диагноз. Ведь у М. К. техника это уже даже не «объект любви», а как раз именно сексуальный объект. Сразу вспоминаешь, как у него правителя России фото самолетов возбуждают, как «фото обнаженных красавиц». Кроме того, промышленная техника по природе своей космополитична, как и космополитичен породивший ее капитализм – дитя иудеохристианства, превратившего сказочную, чудесную, магическую вселенную наших предков в мертвый механический мир. «Тенденция к созданию мирового рынка входит в саму концепцию капитала», - писал Карл Маркс еще в 19 веке. Может быть русская природа, русская поэзия, русская живопись, но не может быть какой-то «русской техники», как не может быть «арийской физики» или «еврейских шахмат». Может быть только техника более качественная или менее качественная. Наша отечественная техника все больше ко второму типу относится. Или вы все еще не перестаете верить в какие-то мифические русские чудо-технологии, типа геббельсовского Wunderwaffe, о которых не перестает твердить М. К.? Без техники была бы невозможна нынешняя глобализация, вызывающая неприязнь как у левых, так и правых радикалов. Без современных СМИ и промышленности не возникла бы ситуация, когда люди в самых разных странах одинаково одеваются, едят одинаковую пищу, через телевизор и Интернет усваивают одинаковый образ жизни. One World наступает. Желание жить «красиво», «как в телевизоре», «как в Америке» порождает тот потребительский идиотизм, который захватил собой даже людей в самых бедных странах Африки. Например, изобрели мобильный телефон, купи себе качественный мобильник и пользуйся им лет двадцать. Так нет, постоянно появляются новые мобильники с кучей новых, часто совершенно ненужных функций, и обыватель, чтобы поспеть за модой, чтобы «все было, как у людей», каждый год выбрасывает старый аппарат и бежит покупать новый. Как пишет в своей замечательной работе «Размышления о Технике» Харун ар-Руси, «простые и примитивные технические решения во времена наших предков - чем раньше, тем очевиднее - могли решать возложенные на них задачи в течение достаточно длительного времени. Телефон, который стоял в квартире у семьи, мог не меняться на протяжении многих десятилетий и исправно работать, а если ломался, то чинился. Нынешняя реальность такова, что чем более навороченной является каждая новая модель телефона, тем быстрее она, как правило, выходит из строя, причем, отремонтировать ее уже невозможно, ибо запасные части и детали к ней не производятся, ведь вещи уже вынесен произвольный приговор – «морально устарела». Написанное касается почти всего спектра технических решений. Дома и сооружения, которые строились в средние века, успешно стоят и по сей день, требуя лишь регулярной реконструкции. То, что строилось в конце прошлого века, требует сноса уже через 20-30 лет, жилье, которое строится сейчас с претензией на «элитность», может вызвать лишь горькую усмешку». Рассказы одного моего знакомого бригадира, строившего это самое «элитное жилье», только подтверждают справедливость слов Харуна ар-Руси. Современная техника также превращается в своего рода «костыли» и порождает колоссальную зависимость. Нашим современникам никогда не иметь той степени свободы, которой обладал средневековый рыцарь в своем замке. Нынешние технические системы становятся все более централизованными и все более хрупкими. В наше время муха, севшая на не тот провод, может оставить без света и парализовать целый город. Конечно, компьютер удобнее, чем печатная машинка, но компьютер превращается в ненужный хлам без электричества, а на печатной машинке можно стучать и при свечах. Раньше, приходя на почту, чтобы отправить заказное письмо, я мог быть уверен, что письмо я отправлю. А теперь какой-нибудь сбой в Питере может лишить меня этой возможности. А что будет дальше? Вся эта жизнь в райской техноимперии, о которой грезит М. К., будет напоминать сидение на пороховой бочке. Впрочем, мы и так уже сидим на такой бочке. Вышесказанные возражения против технократического оптимизма, который исповедуют как М. К., так и либералы-глобалисты, вовсе не означают, что автор этой статьи выступает против того, что называется «научно-техническим прогрессом». Мы все вынуждены плыть по этой реке, не зная, куда она нас вынесет. Несчастье страны заключается в том, что мы все время гонимся за Западом, да только догнать не можем. В итоге одни летят к пропасти на «Мерседесе», а другие ползут за ними на «Ладе-Калине», в этом вся и разница. У М. К. Весьма заметно влияние известных писателей-фантастов, таких как Жюль Верн, Герберт Уэллс, Иван Ефремов, братья Стругацкие. Такой технократический оптимизм, который есть у М. К., был свойственен только пожалуй людям девятнадцатого столетия, и сразу же вспоминаешь Жюль Верна. В «Сломанном мече империи» М. К. пишет о том, что классы нынешнего буржуазного общества напоминают элоев и морлоков в «Машине времени» Уэллса. Одна сцена в «Битве за небеса» явно несет на себя отпечаток творчества Ефремова, как и калашниковский энтузиазм по поводу космических полетов. Термин «людены» позаимствован Калашниковым у Стругацких, где он обозначает новую расу людей, чьи возможности превышают возможности обычного человека. Но, обратим внимание, и Уэллс, и Ефремов, и Стругацкие исповедовали то, что можно назвать «мондиализмом», в будущем они хотели видеть единое человеческое сообщество, организованное на принципах науки, без войн, военной техники и насилия. Так, Оруэлл писал о Уэллсе, что в его книгах без конца повторяется мысль: «человек науки, который, как предполагается, творит во имя разумного Всемирного государства, и реакционер, стремящийся реставрировать прошлое во всем его хаосе, - антиподы. Это противопоставление – постоянная линия в его романах, утопиях, эссе, сценариях, памфлетах. С одной стороны – наука, порядок, прогресс, интернационализм, аэропланы, сталь, бетон, гигиена; с другой – война, националистические страсти, религия, монархия, крестьяне, профессора древнегреческого, поэты, лошади». Калашников же, как мы видим, успешно сочетает и то, и другое, он одновременно и пародийный технократ, и милитарист, державник и экспансионист, в самом китчевом варианте. Впрочем, еще в 1920 году русский лингвист Николай Трубецкой парадоксальное родство шовинизма и космополитизма. «Империя», которую воспевает М. К., не имеет на самом деле ничего общего ни с советским интернационализмом, ни с евразийским проектом, это более походит за европейский колонизаторский империализм, недаром М. К. так нахваливает знаменитого английского колониального деятеля Сесиля Родса. М. К., конечно, нападает на классических расистов и национал-демократов, но, по-моему, только за то, что они выступают за изоляционизм (никого к себе не пускать, но и самим никуда не лезть). Сам же М. К. воображает себя, наверно, увешенным оружием белом сахибом, железом и кровью приобщающим дикарей к цивилизации. Такую позицию можно назвать «техношовинизмом». С подобными взглядами со стороны российских обывателей мне до сих пор очень часто приходится сталкиваться. Суть этого «техношовинизма» такова: мол «мы», «арийцы» можем клепать танки и ракеты, а также устраивать радиоактивные помойки и осушать Аральское море, значит, «мы высшие», в отличие от этих «цветных», которые только баранов могут пасти. Поэтому М. К. предлагает установить в Средней Азии порядок, напоминающий ЮАР времен апартеида: одних «туземцев» эксплуатировать по полной, других загнать в резервации. Хотя подобная позиция в сфере пропаганды может обернуться и против тех, кто ее высказывает. Например, в 15 веке на территории современного Узбекистана жил и работал знаменитый ученый-астроном, внук Тимура Улугбек, чьи научные достижения были на порядок выше уровня тогдашних европейских ученых. В России же первый ученый-естествоиспытатель – Ломоносов – вообще появился только в 18 веке. Или количество россиян, получивших Нобелевские премии за научные достижения, не идет ни в какое сравнение с количеством американцев, удостоенной этой самой престижной награды в мире. И что, россияне должны посыпать себе голову пеплом, а США имеют полное право оккупировать Россию? Лесной странник против «государства-корпорации» Жаль, что М. К. по-моему не читал Эрнста Юнгера. Юнгер на определенном этапе своего развития исповедовал нечто похожее на взгляды М. К., на только это находило свое выражение на несравненно более высоком художественном и интеллектуальном уровне. Книги М. К., конечно, трудно сравнивать с «Рабочим» Юнгера, как «Азбуку коммунизма» Бухарина с «Капиталом» Маркса. «Государство-корпорация» напоминает «рабочее государство» Юнгера. У последнего техника оказывается самым действенным и самым бесспорным средством тотальной революции, используемым соперничающими державами, которые в итоге делают одно и то же дело: воплощение гештальта рабочего. Результатом этого процесса становится всеобщее рабочее государство: структура планетарных масштабов, в которой существующие плановые ландшафты лишаются их обособленного характера и включаются в государственный план имперского уровня. У раннего Юнгера техника тоже служит объектом восхищения. Особенно воодушевляло его грандиозность войн будущего. Юнгер был убежден, что будущие войны будут войнами материальных ресурсов, в них будет играть решающую роль мощь огня, а также мощь больших масс боевой техники. Но при этом Юнгер, в отличие от наивного прогрессиста М. К., видящего в будущем лишь бесконечное развитие, полагал, что тотальное плановое регулирование позволит достичь некоего финала, на котором будет достигнута завершенность технических средств. Как замечает в «Размышлениях о Технике» Харун ар-Руси, то, что воспевал Юнгер, во идеальной форме было создано в СССР. Позволю с ним не согласиться. Сходство, конечно, имеет место, но до идеальной формы далеко, потому что советская цивилизация не знала той завершенности технических средств, о которой писал Юнгер. Харун ар-Руси задается вопросом, почему рухнуло рабочее Советское государство. Сам он отвечает на этот вопрос так: «Тотальное государство действительно может существовать, когда опирается на тип фанатика, превращающего себя в орудие и только орудие служения сверхсмыслу, отвергая частный интерес. Однако подобные общества, если и могут существовать, то сравнительно небольшое время, ибо сверхнапряжение не может продолжаться вечно. История продемонстрировала нам то, что одновременно с триумфом технического уклада потерпела крах попытка создания сверхчеловека, способного сделать технику своей кровью и плотью. Человек не хочет становиться одним целым с техникой, его экзистенциальная природа стремиться сохранить свою самость. Это и является причиной отката от тотальных государств к политическим демократиям, апеллирующим к ценностям индивидуальных прав и свобод и зовущих к управлению обществом на основании всеобщего достоинства и равенства». Действительно, советский строй погубила даже не бюрократия, как иногда считают, а вообще обывательщина, стремление обывателя жить «без напрягов». Как и предсказывал Маяковский, коммунизм оказался побит канарейками. Надо отметить, что Юнгер впоследствии отказался от технократического оптимизма и в своем сочинении «Путешествие через лес» рисует образ человека, восстающего против технократического тоталитаризма. По мнению Харуна ар-Руси, образ Леса выступает как символ изначального природного изобилия. Эрнст Никиш же определяет юнгеровский образ леса как символ внутренней экзистенциальной свободы, как «символ пребывания вне общества» и как «бегство от истории». «Таинственный путь ведет вовнутрь», - говорил Новалис. Герой «Путешествия через лес» это внутренний эмигрант, который стремится сохранить свою свободу в самой гуще этих лесов, где пересекаются «пути, которые никуда не ведут». Однако, это убежище обладает двусмысленной природой, так как это святилище органической жизни, которая не была еще поглощена царящей в мире механизацией, ровно в той же степени насколько она образует вселенную, чуждую человеческим законам, представляет также «великую обитель смерти, источник разрушительной опасности». В текстах, написанных уже в 80 – 90-е годы, Юнгер как приверженец теории катастрофизма пишет о многочисленных катаклизмах, связанных с неконтролируемым технологическим развитием: «Катастрофа «Титаника», его крушение вследствие удара об лед, является пророческим предзнаменованием, как это иначе бывает только в мифах. Среди прочего следует из этого сделать вывод, что на деле в случае прогресса речь идет о временном состоянии – явлении, которое имеет начало и конец». Еще более негативную позицию занимал по отношению к технике брат Юнгера – Фридрих Георг. В книге «Совершенство техники» он рассеивает прогрессистские иллюзии техники как всеобщего кормильца и создателя бесконечных потребительских благ. В парадоксальном видении мыслителя техника не умножает богатства, а создает вечный дефицит. Однако ограниченность и исчерпаемость ресурсов земли и самого человека полагают предел развитию технической цивилизации, совершенствованию техники и подают надежду, что посреди всеобщего оскудения и запустения возможен отказ от потребляющего способа бытия в пользу по-настоящему творческого. В наши дни «борьба великих держав» теряет свое значение. Какой смысли поддерживать одну из них, если все они являются частями одной и той же Системы. Разве в России более лучший строй, чем в США, или население отличается какой-то особой духовностью? Если производство переводится из США и Европы в Китай, на что так любит делать ударение М. К., то это беда не Запада, а беда Китая, потому что он все больше превращается в одну большую помойку. В этих условиях великодержавные фантазии М. К. оказываются анахронизмом, а на первый план выдвигается фигура Лесного странника, описанная Эрнстом Юнгером. Почему на Марсе так и не зацветут яблони Особое место занимает в творчестве М. К. марсианский миф. Согласно ему, пагубную роль в истории как СССР, так и США сыграл отказ от космической экспансии, в частности, от полета на Марс. Действительно, для 60-70-х годов был характерен дикий ажиотаж вокруг космических исследований. Многие всерьез считали, что пройдет совсем немного времени, и «на Марсе будут яблони цвести». В 60-х годах английский писатель-фантаст Артур Кларк составил таблицу будущих достижений науки и техники. Согласно этой таблице, в 1980 году должна произойти высадка людей на планеты, в 2000 начаться колонизация планет, а к 2020 году отправится в полет межзвездный зонд. Как мы видим, ничего подобного не произошло. Между тем некоторые другие предсказания Кларка из этой же таблицы сбылись. Так, к 2000 году он отнес создание всемирной библиотеки. Нынешний Интернет, где можно отыскать практически любую книгу – ну чем не подобная библиотека? Однако пилотируемая космонавтика так и не получила серьезного развития в силу того, что она лишена практической отдачи и в большей степени является порождением великодержавной гонки за престижем. Если бы не так, то почему полеты американцев на Луну так и не имели продолжения? Или почему такая высокоразвитая страна, как Япония, самостоятельно не стала запускать ракеты с космонавтами, как это сделал Китай? Другое дело – запуски спутников на околоземную орбиту, но они никогда не вызывали того интереса, как полеты космонавтов. Тем более дико затратной и абсолютно бессмысленной была бы марсианская экспедиция. Во-первых, никаких реальных условий для полета на Марс нет сейчас, а тем более их не было в начале 70-х годов. Не разработана ни система жизнеобеспечения экипажа, ни его защита от солнечной радиации. Во-вторых, достигни люди Марса, полноценную колонию, с самовопроизводящимся населением, там создать бы все равно не удалось. Ведь все в человеческом организме изначально приспособлено к тем условиям, что существуют на Земле. Поэтому на Марсе люди все равно бы не смогли полноценно жить и размножаться. Например, на Красной планете сила тяжести в три раза меньше земной. В итоге из поколения в поколение кости людей становились все более хрупкими, если бы там вообще могли рождаться дети. Да и что было бы это за существование: в бункерах, не зная ни лучей утреннего солнца, ни возможности пройтись босиком по траве. Многие ли захотели бы постоянно жить в Антарктиде или в пустыне Гоби? Космических энтузиастов вроде Циолковского или М. К. надо отправить туда и потом посмотрим, что они напишут. А на Марсе условия гораздо более суровые. Поэтому речь может идти только о временных экспедициях. Но кто будет выкладывать триллионы долларов за удовольствие привезти пару килограммов марсианских камней? Между тем, еще в эпоху «космического оптимизма» 60 – 70-х годов были трезвомыслящие люди, которые скептически относились к экспансии человека в космос. Так, Юлиус Эвола прямо назвал космические исследования «играми для взрослых детей». Даже кришнаитский гуру Свами Прабхупада называл бессмысленной тратой денег лунные экспедиции. А по мнению Карла Шмитта, космическое пространство не предлагает никакого вызова: «Парадоксальным образом именно в тех странах, которые дальше других продвинулись по пути раскрепощенной техники, распространено мнение, что отныне с помощью технических средств начинается прорыв в новые бесконечные пространства космоса. По сравнению с этим прорывом в космос пятисотлетний прорыв эпохи великих географических и технических открытий покажется несущественным отрезком времени. (…) Такое мнение представляется мне повторением старого ответа, развитием того ответа, который был дан некогда на вызов открывшегося мирового Океана. Люди рассматривают вызов сегодняшнего дня как увеличенное повторение открытия Америки. Психологически, так сказать, это понятно. Тогда открывались новые континенты и океаны земли. Сегодня я не вижу никакого открывающегося космоса, не слышу никакого космического вызова». Глядя с позиции нынешнего времени, становится ясно, насколько были правы Юлиус Эвола, Свами Прабхупада и Карл Шмитт, и как заблуждались Кларк или русские космисты Федоров и Циолковский (кстати, одержимые мондиалистскими идеями). Испанцы, вторгшиеся в Америку, нашли там много золота, вкусные фрукты и красивых женщин. Американцы, вторгшиеся на Луну, отыскали там только мертвые камни. После путешествия Колумба у него тут же нашлось множество последователей. Американские же полеты на Луну уже в наши дни воспринимаются как некие отдаленные события, вроде войны во Вьетнаме, наделавшие немало шума, но не имевшие продолжения. Приходится признать, что Земля это не просто «колыбель» для человечества, но место, единственно приспособленное для его обитания, а другие миры являются бесконечно чуждыми и враждебными для вида Homo Sapiens. Путина спасет ТехноЖириновский Дл М. К. как для представителя специфической среды (как он сам признается, он начинал как гитлерист) характерны всевозможные фобии и вера в глобальные заговоры и мистификации. Например, в одном месте он поддерживает ту точку зрения, согласно которой американцы в 1969 – 1972 гг. сажали на Луну именно возвращаемые аппараты без экипажей, а сцены высадки сажали в голливудских павильонах. Но если бы на самом деле было так, то ведь в подобное мероприятие было бы вовлечено множество людей, и рано или поздно кто-нибудь из них проболтался, хотя бы просто из тщеславия или желания напакостить. Да и советские ученые эту фальсификацию быстро бы разоблачили. Само собой, теракты 11 сентября М. К. считает «спектаклем», призванным разжечь в США патриотические страсти. Патрик Бьюкенен считает отказ американцев от старых протестантских добродетелей следствием заговора левых интеллектуалов. М. К. же в роли губителя «старой доброй Америки» видит американскую финансовую элиту. В годы холодной войны в США были популярны романы и фильмы-страшилки про то, что красные, воспользовавшись подрывной работой либералов и пацифистов, обрушиваются на ставшую беззащитной Америку и оккупируют ее. В свою очередь, М. К. в начале книги «Битва за небеса», написанной в 2002 году, пугает сценами вторжения НАТО на территорию России в 2010 году. Ну, 2010 год мы прожили, а вроде вторжением и не пахнет. В оценке политической ситуации в России М. К. делает зигзаги. Он то сочувствует разгоняемым «несогласным» и предлагает объединиться либералам, коммунистам и националистам для свержения, как он пишет, «кремлевской быдлократии», то пишет выше упомянутое письмо Путину, которое без улыбки читать нельзя, где пугает либеральным переворотом и предлагает ему передать власть непонятно кому в обмен на убежище в России. «…мы предлагаем вам вечное убежище в РФ, оставление в ваших руках части вашего нынешнего состояния (только части!), статус миллиардера». Интересно, а «мы» это кто? М. К. и его домашнее животное, если таковое имеется? Вот в этом весь М. К. – много громких эпатажных заявлений, за которыми ничего не стоит. Можно сказать, что М. К. это «техноЖириновский». Пройдет время, и это письмо будет вызывать лишь усмешку. А М. К. тем временем будет строчить очередной бестселлер про вторжение марсиан на землю в 21… году. Андрей Игнатьев (главный редактор "НБ-Портала" (ex-проект "НБП без Лимонова")) Источник: http://www.nb-info.ru/revolt/kalash050111.htm
Ответов - 2
Неомарксист: В «Вопросе о технике» Хайдеггер указывал на двусмысленное существо техники, с одной стороны несущую опасность втягивания человека в поставляющее производство как в якобы единственный способ раскрытия потаенного и тем толкающую человека на риск отказа от своей свободной сущности, а с другой таящей в себе ростки спасительного - техне, т.е. техники как пойесиса и искусства. И здесь ключевое значение будет иметь то, насколько человеку в процессе развития технической реальности удастся реализовать техноэтические принципы. Об этом же писал и Ефремов в ТА: «Наша культура долго оставалась насквозь технической и только с приходом коммунистического общества окончательно встала на путь совершенствования самого человека, а не только его машин, домов, еды и развлечений».
Неомарксист: Лучше Земли нам дома не найти нигде, поэтому надо не убегать в далёкие космические дали за неведомой химерой, а превращать Землю в цветущий сад, в котором хотелось бы жить. А космос завоёвывать медленно, по мере развития экономики и техники и в первую очередь в прагматичных целях добычи ценных ресурсов и топлива для энергетики Земли.
полная версия страницы